- «Балет», № 105, январь-февраль 2000 г.;
- «Алфавит» № 49 (56), декабрь 1999 г.

 ____________________

«Балет», № 105, январь-февраль 2000 г.
Валерия Уральская, Лейла Гучмазова
«Витебск вчера, сегодня, будет и завтра»

Бывают города с особым воздухом. Создаваемая им аура определяет особый характер жизни города. А чуткое до всего искусство и его творцы, питаясь этой средой, творят свои чудеса миру людей. Так рождаются художественные идеи, питающие жизнь и сохраняющие её духовную кровь. Сказанное не требует примеров и доказательств. Таков Витебск, в скромном облике которого не сразу угадывается мощный потенциал экспериментаторского духа и пропагандистского запала. Таким его сделали прежде всего художники-живописцы, а сегодня на Витебской земле прочно прописалась ищущая современного коридора танцующая братия.
Итак, XII фестиваль современного танца в Витебске. Фестиваль, проходящий в форме конкурса. Сколько лет, вернее, десятилетий, проходят конкурсы в искусстве танца: классического, фольклорного, бального, столько лет идут споры о правомочности и целесообразности конкурсирования, то есть сравнения того, что самобытно каждое по-своему. Спорят специалисты, выдвигая достаточно аргументированные доводы, иногда им мстит само искусство, сопротивляясь спортивности конкурсных соревнований. А «перепляс» из истории русского танца находит всё более широкую и массовую территорию. И жизнь, а отсюда следует, что и зрители голосуют «за» - конкурсы всё расширяют своё географическое и временное пространство. Сопротивление же подчас приводит к серьезным катаклизмам, как-то: уход бальных танцоров в более комфортную для их развития сферу спорта. Но не все извлекают уроки из фактов, и споры, играющие уже скорее демагогическую роль, продолжаются. Хотя вопрос было бы правильнее ставить о том, как уберечь (или хотя бы свести к минимуму) вредные для искусства составные конкурсных соревнований, признав за ними право на форму функционирования танца в современной культурной действительности, соответствующую её характеру и по потребностям.

Начиная с первых лет Витебского фестиваля, конкурсная программа его - едва ли не главная составная. В эти первые годы общий любительский уровень приезжающих компаний и групп позволял вычленять наиболее перспективные идеи в творчестве пионеров этого движения и поддерживать их признанием, да и материально. Были случаи, когда полученная лидером премия служила средством к существованию и группам, как создателям сценических произведений, так и немногочисленным артистам (в виде скромнейшей зарплаты). И можно смело сказать, что Витебский конкурс не только поддержал нынешних лидеров современного танца, но и помог им выжить. Сегодня во многом благодаря подобным Витебску очагам современного танца (или contemporary dance - пользуясь международной терминологией) среди его представителей изменилась иерархическая лестница.

Новые экспериментаторские коллективы намного отстают от поддерживаемых когда-то и ставших профессиональными компаний. Но живут духом их прежнего поиска, проигрывая в возможностях, исполнительском опыте, художественности. Изменились условия для соревнования. Фестиваль в Витебске должен изменить конкурсный реестр. Любой конкурс - это своеобразный живой организм и, дав старт, он не может сохранить раз и навсегда выбранную форму. Живой конкурс, сохраняя концепцию и оригинальность своего лица, меняется вместе со временем, развитием самого искусства и потребностями зрителей. Или, переходя в круг интересов ностальгирующих поклонников, потихоньку теряет свою былую роль и ...

Необходимость таких перемен почувствовали все, кто представлял разные слои Витебского фестиваля. И умные творческие организаторы, явно задумывающие его новые черты. И участники, правильно оценившие роль этого фестиваля в своей жизни. Причем, что особенно важно, даже те, кому призов и наград данный приезд не принёс. «Мы получили огромный заряд, богатую информацию, хорошую школу и благодарны. Будем работать и добиваться признания», - считают они. И жюри, на долю которого выпала самая трудная и уязвимая задача - выбрать то, что соответствует уровню профессиональных критериев. На этом фестивале стало ясно: для того, чтобы состоялся замысел автора, необходим исполнительский профессионализм. Эти требования отныне характеризуют переход от детского (любительского) уровня коллективов к вполне зрелому, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

И такой самобытный организм, как «исследовательская лаборатория», существует только на этом фестивале, а потому позволим себе несколько слов о том, как понимаем её задачи и ролевые функции.
Современный танец, как порождение XX века, явление молодое, подвижное по своей природе. Модерн начала века, термин направления, перешедший в название стиля, ауздрюктанц (ausdrucktanz), как немецкое выражение современной пластики, многочисленные компании, выражающие стиль своего лидера, наконец, школа Марты Грехэм, постмодерн танец Франции и театры танца других европейских стран - вот неполная картина современной хореографии века. Если к этому добавить развитие современных проявлений в области классической (пуантовой) системах танца (Дж. Баланчин, Дж. Робинс, Ю. Григорович, Дж. Ноймайер) и тех, кто подобно М. Бежару, Й. Киллиану, М. Эку, У. Форсайту, Б. Эйфману, импровизировал в своём творчестве, создавая разные направления, свой именной стиль, а также такие яркие направления в танце, как джаз, степ и народно-сценические ансамбли, то легко понять, что традиционное и экспериментальное поле XX века не только огромно, но и уникально.

 Потому критики, исследователи или точнее - балетоведы, та немногочисленная и не очень престижная группа лиц, должны сказать своё слово, если не в трактовке, то во всяком случае в фиксации и описании особенностей богатств века, возможно создавших багаж на многие десятилетия развития. Работать вместе, рядом, в гуще фестиваля в Витебске были приглашены не просто журналисты, пишущие о хореографии, а те, кто имел опыт исследований в области истории и теории искусств - музыки, живописи, фольклористики, балета... Позже к ним присоединились организаторы фестивального движения. Пользу от их общения между собой и с практиками трудно переоценить. И только слепой, ограниченный или обиженный может это не заметить. Можно только удивляться мудрости и прозорливости организатора и во многом автора концепции фестиваля Марины Романовской, нашедшей эту новую и прогрессивную форму участия в фестивале, экспериментальном по духу и цели.

Да, к слову, недавно, после Всеевропейского фестиваля в Москве, нам было предложено создание подобных исследовательских групп, российской и европейской, для научного диалога о поисках и практике в области современного танца. И, видимо, именно опираясь на позитивный опыт Витебской лаборатории (очень жалко, что не фиксировавшейся в летописи), мы, наверное, дадим согласие и постараемся создать такую группу в России. Подобное подразделение на фестивале играет и некоторую компенсаторскую роль, имея возможность поддержать своими призами то или тех, кого в силу ещё не до конца проявленного посыла не может и не должно отметить жюри.

На долю лаборатории выпадает и не очень простая функция диалога с самими участниками в виде обсуждения увиденного, дискуссий. Особенно рьяно с присущим современным средствам массовой информации необъективным максимализмом подчеркивали необходимость изменений журналисты. Роль прессы весьма отлична от функции лаборатории. Но её непосредственная реакция на то, что она видит на сцене, очень важна. И для того, чтобы эта роль была более оптимизирована, представительство газет и журналов должно быть более широким и отнюдь не приглашённым. Поскольку приглашаться, пользоваться гостеприимством и обрушивать фельетонный гнев как-то не очень «чистоплотно». В этом случае надо хотя бы быть аналитически доказательными, но пространство газет и заказ коммерцизированных и нуждающихся в «яркости» формулировок изданий не оставляет такой возможности у представителей прессы - участников действа.

В конечном счёте фестиваль, конкурс - это своеобразный спектакль, это театр. И у каждого свои роли. Наиболее сложная и достойная подлинной поддержки - это роль организаторов. Ещё раз назовём их - Марина Романовская (директор фестиваля), Эдуард Чернивчан (исполнительный директор), Наталья Чернюк (хореограф). Назовём и тех, кто их сегодня поддерживает и финансово и организационно, - СП «Белвест», белорусские представительства Фольксваген, «Шварцкопф и Хенкель» и Zeta-Moden. Они же, эти роли, наиболее уязвимы и в ответе за всё (не стоит безответственно «лягать» их трудную и самозабвенную работу). В главных же ролях выступает стремящийся к самовыражению, живущий экспериментом современный танец и его носители: авторы-сочинители и авторы-исполнители. Им посвящён фестиваль, им он служит верой и правдой.

Во имя идеи развития современного танца найдены пути развития и те формы, которые будут полезны этому и позволят решить проявившиеся проблемы. Назовём их ещё раз.
Необходимость развести соревнования по номинациям, где ставшие профессионалами коллективы будут соперничать с равными по статусу, а начинающие будут иметь шанс на поддержку, как некогда их предшественники.

Поскольку танец современный обретает свои собственные, причем достаточно театрально-сценические, черты, то, вероятно, и состав жюри должен соотносится по этим признакам: специалисты по современным видам танца, а также крупные театральные деятели - хореографы, педагоги, балетоведы. Их соотношение в жюри имеет очень большое значение, так как только в этом случае возможна наиболее объективная оценка.
Конечно же, фестиваль - это праздник и потому всё, что способствует этому, может обрести новые формы и режиссуру. Конечно же, фестиваль - это и школа. И чем больше будет курсов, мастер-классов и семинаров, тем больше пользы он принесёт. Конечно же, фестиваль - это общение, и чем ярче будет среда этого общения: выставки, дискуссии, встречи, тем больше выиграет современный танец и те, в ком жив дух эксперимента.

Пьедестал почёта в номинации «одноактный балет» заняли «Свадебка» Татьяны Багановой («Провинциальные танцы», Екатеринбург), «Ты у меня есть, или тебя у меня нет» Ольги Пона (Челябинский театр современного танца) и «Что такое морская капуста?» Саши Пепеляева (Кинетический театр, Москва). Обстоятельная рецензия на «Свадебку» оперативно публиковалась нашим журналом (№ 4, 99); в Витебске она не утратила своей остроты, шалой, отчаянной дерзости. И была оттенена роскошным «Кленовым садом», что не оставляет повода для разночтений.

Челябинский театр современного танца на Первом европейском фестивале в Москве выступил на особом подъёме, какого в Витебске у артистов не оказалось. Была довольно крепкая по сравнению с собой прежней труппа. Похоже, команда Ольги и Влади¬мира Поны танцует то, что от неё ожидают увидеть - молодой, говорливый, неискушенный русский танец, увы, откладывая то, на что труппа может уже претендовать.

«Морская капуста» рассорила с коллегами. Все мы помним Пепеляева менее циничного, более тонкого. Не такого уставшего, наконец. Концепты, выверты, упрятывание начинки далеко-далеко, чтобы и не видно было, есть ли она вообще. Никак не ответ и не попытка ответа, если и вопрос, то заданный скорее риторически, для порядка, поскольку известно уже, что всё равно ответов не будет. Но нерв этой команды пульсирует по-прежнему, постмодерновая околесица всё равно прерывается не паузой, но молчанием. Что такое морская капуста?

Итак, принято подвести итоги. Про витебский китайский уклон уже невозможно писать, это скорее из сферы организационно неизбежного, чем логически-художественного. Гран-при конкурса получили Гаоян Джинзи и Ли Ханзонг с миниатюрой «Миры». Внутри IFMC, как фестиваля с историей, очевидна опасность обрастания связями и зависимости от них - помимо всех прочих основополагающих, базовых, то есть финансовых проблем. Об остальных успехах или неуспехах каждый волен думать по-своему, как об известном премьерном зале, который наполовину полон или наполовину пуст. Но Витебск уже занимает место в истории российского современного танца - как первопроходец, как патрон, как друг.

____________________

«Алфавит» № 49 (56), декабрь 1999
Лейла Гучмазова
«Свобода движения»

Этот фестиваль затевался во времена, когда на комсомольских собраниях в провинции ругали брейкеров. Они съезжались в тихий белорусский омут и на прилично оборудованной сцене импровизировали, росли, умнели. Мало-помалу, спорами, в отечество миссионер заносил современный танец, contemporary dance - CD.

На азиатских просторах отчизны CD прививался неоднозначно. Кто-то изобретал велосипед с загадочной русской душой, кто-то, обаяв добрые фонды, всерьез «западничал», месяцами пропадая в европейских школах. Все отечественные изыски свободной пластики канули еще в двадцатые. И пока мы строем ходили в балет и в народный танец, CD развивался и мужал без нас - выплескивал Великую американскую депрессию в плясках Марты Грехэм, предупреждал гипноз наци в маршах Рудольфа Лабана, блистал тотальным арт-авангардом в спектаклях Пины Бауш. Лавина стилей и направлений, вдруг открывшаяся сегодня нашему взору, могла бы смести любую оригинальность мышления. Но, во-вторых, нас много и танцевать мы любим. А, во-первых, современный танец есть свободное мышление танцующего человека, что отрицает рамки и каноны по определению.

Замечено, что благодатную почву CD находит там, где академический балет блистательно отсутствует. Мощная генерация «наивной» уральской гряды, прочая российская глубинка от Владивостока до Петропавловска-Камчатского до недавнего прошлого затмевала обе столицы. Пусть даже количественно. Ее величество Сеть позволила саранскам и челябинскам приглашать хороших учителей и выезжать на мастер-классы, на людей посмотреть, себя показать. Место столицы заместила мировая деревня хореографии, а смотреть друг на друга постсоветские танцгруппы долгое время могли только в Витебске. Здесь обрисовалась физиономия русскоговорящего CD.

Он может быть банален домашними озарениями, плох по исполнению, жутко тосклив, но никогда - холоден. И уж если дает ощущения, то пронзительные. Плохо выветренная несвобода навязывает ему пафос и сюжет, то бишь идейность и народность. Новое время провоцирует ироничные выверты, абсурд связей и скороговорный танцевальный стеб. Качество движения растет, в импровизациях проступает скелет, крутая концептуальность явно добреет. Русскую душу (она же лирический модерн) конвертируют, поскольку появляется спрос. На фестивале плохие мальчики танцуют гангстерскую сагу, а хорошие девочки - ретро-салон, балансируя между вамп и гаврошем. В локомотиве по-прежнему «Провинциальные танцы», Екатеринбург, Кинетический театр и как бы новинка: Территория Свободного Движения, Москва. В первых вагонах - чистых красок Челябинский театр современного танца и очевидно свободные юмористы «Киплинги». Словом, из ползунков мы выросли, примеряем тинейджерскую куртку.

А Витебск изворачивается, пытаясь сохранить честь при бедности. Отсюда - манок конкурса вместо просто фестиваля. Конкурс оценивает произведение в целом, стирает грань между арт-тусовкой и соцсоревнованием. Он причудливо расставляет ударения, чем непосредственно влияет на весь постсоветский CD, который все отчетливее озадачивается вопросом, как соотнести наше все с мировым стандартом.
Так роль Витебского фестиваля (вряд ли бы состоявшийся без главного спонсора компании Belwest) может свестись к образу кормилицы, которая дитя кохала, кормила и ставила на ноги. И только. Сегодня появилось изрядное количество серьезных гувернеров, способных направить воспитание молодых да ранних беби-ситтеров, хоть и непостоянных, но имеющих влияние на ребенка. Про няню будут помнить, ее будут продолжать любить, но жаль, если взрослеть наш современный танец будет с другими учителями. Вряд ли они полюбят его как родного.